Алексей Толстой. «Касатка». Комедия о любви в двух актах. Белгородский государственный академический драматический театр имени М. С. Щепкина. Постановка народного артиста России Семёна Спивака. Режиссёр – Мария Мирош. Сценографы – народный художник России Март Китаев и Михаил Платонов.
Два года как началась Первая мировая война, совсем немного оставалось до революционного Февраля, а Алексей Толстой пишет пьесу «Касатка» – «комедию о любви», как он её называет. Причём о любви счастливой. Произведение возникает как ответ на потребность в неком спасательном круге в сотрясаемом катастрофами мире, где человек утрачивает старые смыслы и стремится обрести новые. И, кажется, всё по тем же причинам на исходе второго тысячелетия к «Касатке» обращается Семён Спивак, художественный руководитель санкт-петербургского Молодёжного театра на Фонтанке, который в 1999-м ставит «комедию о любви» в своём театре. А спустя время поэтичный спектакль Спивака, гуманистичный и идеалистичный, появляется и в репертуаре Белгородской драмы.
1916-й, номер петроградской гостиницы. Ночь сменяет утро, а герои «Касатки» ещё не ложились, часов не наблюдая, – не потому что счастливые, а напротив, потому что несчастливы. Бесприютное существование Марьи Семёновны Косаревой (это её, кафешантанную певичку, прозвали Касаткой) и её сожителя Анатолия Бельского, князя без рубля в кармане, – вечная маята, скука. В красивом длинном платье, с ретро-причёской а-ля «марсельская волна» Вероника Васильева в образе Касатки – безусловная фам фаталь, томная, манкая, грешная. Но её глаза, её поза, то, как нехотя, бессильно она перебирает слова русского романса Марии Пуаре, выдают в ней неимоверную усталость от жизни. Она словно великолепная ночная фиалка в преддверии увядания.
1916-й, номер петроградской гостиницы. Ночь сменяет утро, а герои «Касатки» ещё не ложились, часов не наблюдая, – не потому что счастливые, а напротив, потому что несчастливы. Бесприютное существование Марьи Семёновны Косаревой (это её, кафешантанную певичку, прозвали Касаткой) и её сожителя Анатолия Бельского, князя без рубля в кармане, – вечная маята, скука. В красивом длинном платье, с ретро-причёской а-ля «марсельская волна» Вероника Васильева в образе Касатки – безусловная фам фаталь, томная, манкая, грешная. Но её глаза, её поза, то, как нехотя, бессильно она перебирает слова русского романса Марии Пуаре, выдают в ней неимоверную усталость от жизни. Она словно великолепная ночная фиалка в преддверии увядания.
Но каким бы потрёпанным Абрам ни был, какой бы тяжёлой и нелепой ни казалась ему жизнь, он носитель идеи счастья, готовый разглядеть его в чём угодно и призывающий других смотреть на всё «философски, с высоты птичьего полёта». Роль Желтухина особенна для развития сюжета «Касатки» – во многом от него зависит и ритм, и атмосфера спектакля, и именно к нему приходит идея отправиться в деревню.
И покинуть декадентское пространство петроградского номера (его атмосфера – эхо той декадентской формы мировидения, к которой в начале своего пути был обращён Толстой). И расположенная точно по центру огромная кровать в стиле гимаровского ар-нуво прекрасно соответствует этому декадентскому духу. Она главная площадка действия: на ней возлежат, играют в карты, вслед за деньгами проигрывая достоинство, а после тщетно пытаются уснуть… А когда под иглой старого патефончика зазвучат «Погасшие звёзды» (Spente le stelle) Эммы Шапплин (муз. оформление – заслуженный работник культуры России Иван Благодёр), кровать придёт в движение, и на ней, точно на корабле, Марья Семёновна, князь и Желтухин отправятся в инореальность деревенского мира, где «душа без греха» и счастье станет возможно.
1916-й, имение заволжской помещицы Долговой. Как картинки в калейдоскопе, сменяют друг друга сцены (смесь пасторали и сказки) из жизни его домочадцев. Вот воспитанник Долговой Илья Быков (Игорь Ткачёв) и без пяти минут его жена Раиса Глебовна (Дарья Ковалевская), что счастливые дети, запускают воздушного змея. А вот по-детски целомудренно они пытаются поцеловаться, а поцеловавшись, хихикают, как дети нашалившие. Быков Ткачёва – человек земной, но не приземлённый: трудолюбивый основательный, он не перестаёт чувствовать поэзию мира. Раиса Ковалевской – девушка-хохотушка, наивная, робкая, милая, трогательная в своей простоте и незамысловатости. В сценическое пространство она шагнула точно из мечты князя Бельского и нашла своё место под огромной старой яблоней, символ которой – в искуплении прошлого и дарованном спасени
И покинуть декадентское пространство петроградского номера (его атмосфера – эхо той декадентской формы мировидения, к которой в начале своего пути был обращён Толстой). И расположенная точно по центру огромная кровать в стиле гимаровского ар-нуво прекрасно соответствует этому декадентскому духу. Она главная площадка действия: на ней возлежат, играют в карты, вслед за деньгами проигрывая достоинство, а после тщетно пытаются уснуть… А когда под иглой старого патефончика зазвучат «Погасшие звёзды» (Spente le stelle) Эммы Шапплин (муз. оформление – заслуженный работник культуры России Иван Благодёр), кровать придёт в движение, и на ней, точно на корабле, Марья Семёновна, князь и Желтухин отправятся в инореальность деревенского мира, где «душа без греха» и счастье станет возможно.
1916-й, имение заволжской помещицы Долговой. Как картинки в калейдоскопе, сменяют друг друга сцены (смесь пасторали и сказки) из жизни его домочадцев. Вот воспитанник Долговой Илья Быков (Игорь Ткачёв) и без пяти минут его жена Раиса Глебовна (Дарья Ковалевская), что счастливые дети, запускают воздушного змея. А вот по-детски целомудренно они пытаются поцеловаться, а поцеловавшись, хихикают, как дети нашалившие. Быков Ткачёва – человек земной, но не приземлённый: трудолюбивый основательный, он не перестаёт чувствовать поэзию мира. Раиса Ковалевской – девушка-хохотушка, наивная, робкая, милая, трогательная в своей простоте и незамысловатости. В сценическое пространство она шагнула точно из мечты князя Бельского и нашла своё место под огромной старой яблоней, символ которой – в искуплении прошлого и дарованном спасени
Яблоня с неправдоподобно большими яблоками, деревянный стол, украшенный белоснежной скатертью, в шитье которой проглядывают ангелы Рождества и которая пробуждает воспоминания детства, светлые льняные одежды деревенских жителей… – всё здесь родом из волшебной сказки. Как и сама хозяйка поместья Варвара Ивановна Долгова – прекрасная актёрская работа заслуженной артистки России Ирины Драпкиной. Невероятно располагающий образ создала Драпкина – образ чудесной кудесницы, пленяющей своей чудаковатостью, удивительной добротой, любящей всех своих «неразумных детей», умирающей от их треволнений и возрождающейся от их счастья.
«Яблочный» микрокосм, быт тётушкиного имения и его обитателей, отдалённо напоминает чеховский «Вишнёвый сад», с существенной разницей – он не трагичный, а хулиганский. Его здоровое, полное энергии начало – очевидное противопоставление петроградской болезненности и меланхолии. И для прибывшей сюда троицы начинается новый путь – путь в духе Руссо: возвращение к природе, обращение к естественному в себе, к своим до поры дремлющим чувствам и желаниям.
И только попадает сюда Анатолий, как невесть откуда взявшаяся энергия наполняет его, возвращает блеск тусклым глазам, раскрепощает тело, с лёгкостью он взлетает на самую верхушку яблони. И только после, очнувшись, трусовато, словно кошка, князь осторожно вернётся на землю. С первых мгновений знакомства с Раисой Бельский увидит в ней материализацию своей мечты. И с этого момента герой Бгавина будет меняться, пока к финалу спектакля не превратится в мужчину сильного, способного отстаивать то, что ему дорого.
И только попадает сюда Анатолий, как невесть откуда взявшаяся энергия наполняет его, возвращает блеск тусклым глазам, раскрепощает тело, с лёгкостью он взлетает на самую верхушку яблони. И только после, очнувшись, трусовато, словно кошка, князь осторожно вернётся на землю. С первых мгновений знакомства с Раисой Бельский увидит в ней материализацию своей мечты. И с этого момента герой Бгавина будет меняться, пока к финалу спектакля не превратится в мужчину сильного, способного отстаивать то, что ему дорого.
Да, некто тасует карты в колоде и мечет – кому любить, кого любить… Вместо более привычного любовного треугольника возникнет любовный квадрат. Быков узнает Марью Семёновну – Игорь Ткачёв с лёгкостью переходит от комикования к игре драматургически серьёзной, глубокой и чётко разыгрывает одну из самых мощных сцен спектакля. Оглушённый, раненый, он смотрит на ту, что полюбил ещё будучи студентом. Деревянной походкой взбирается на помост, курит, вглядываясь в темноту зала, – его прошлое возвращается из небытия, а вместе с ним та интенсивность чувства, уничтожающей страсти, которую много лет назад вызвала в нём Касатка, от которого он бежал и исцелился в сказке яблочного сада.
В то же время Васильева растапливает холод внутри своей героини и подчиняет её трансформации – от хрупкой стеклянной статуэтки к женщине, постигшей гармонию. Сначала воспоминания Быкова пробудят к нему любопытство Марьи Семёновны, затем её пресыщенность жизнью, разочарованность и циничность сменит увлечённость им, а увлечённость стремительно перерастёт во взаимное чувство. Возлюбленные окончательно сойдутся в танго обретения – чистый пластический этюд, танец страсти с кнутами, вспышками молний, под разразившейся грозой (крайне эффектная сцена).
В то же время Васильева растапливает холод внутри своей героини и подчиняет её трансформации – от хрупкой стеклянной статуэтки к женщине, постигшей гармонию. Сначала воспоминания Быкова пробудят к нему любопытство Марьи Семёновны, затем её пресыщенность жизнью, разочарованность и циничность сменит увлечённость им, а увлечённость стремительно перерастёт во взаимное чувство. Возлюбленные окончательно сойдутся в танго обретения – чистый пластический этюд, танец страсти с кнутами, вспышками молний, под разразившейся грозой (крайне эффектная сцена).
Углы квадрата по мере действия спектакля распрямятся, как только герои порвут с условным существованием и отдадутся своему освобождённому чувству, найдя новые смыслы. Их найдёт и Желтухин – кончится его сиротство, он, возможно впервые в жизни, найдёт приют и дом подле чудесной тётушки под сенью волшебной яблони.
Катерина Шаронова, фото Владимира Юрченко.
"БелПресса", 4 февраля 2015 г.
Катерина Шаронова, фото Владимира Юрченко.
"БелПресса", 4 февраля 2015 г.