Попытка перенести на театральную сцену прозу — всегда смелость и определённый риск. Но вдвойне рискованным кажется выбор для постановки текста Захара Прилепина, который всегда сочен, ярок и образен именно как литературное явление. Иными словами, такая проза хороша как проза, она самодостаточна и своеобычна, не требуя большего обыгрывания и «очеловечивания». Однако эксперимент Белгородского театра, пригласившего для работы над прилепинскими рассказами режиссёра Владимира Деля, удался, на наш взгляд.
Сам Владимир Фердинандович — личность очень интересная, творчески разноплановая. Идейный вдохновитель и создатель собственного театра «Предел» в Скопине Рязанской области, он лично знаком и дружен с Захаром Прилепиным, поэтому обращается к творчеству писателя не впервые. Но рассказы «Грех» и «Верочка», составившие основу белгородского спектакля, ранее не ставились на сцене.
В новом спектакле всего три актёра. Персонажей, впрочем, больше, и перевоплощения достались на долю девушек — Дарьи Ковалевской и Нины Кранцевич. Роман Рощин, хоть и играет условно двух молодых героев и из разных рассказов, но по сути это один образ, в котором угадывается сам автор, и подаренное этому образу имя Захарка — ещё одно подтверждение тому.
В инсценировке, сделанной Владимиром Делем, как и следовало ожидать, много кусков прилепинского текста чисто описательного характера, они отданы артистам, время от времени как бы отстраняя персонажей от действия. Впрочем, есть ли в этом спектакле действие? И есть ли сюжет?
Хотя перед нами и разворачивается некая история одного счастливого деревенского лета, совершенно ясно, что для постановщика важнее всего сама литературная основа, её сочность и самобытность. Это не история, а зрелище, очень чувственное, очень атмосферное.
Беспощадно юными и счастливыми предстают перед нами семнадцатилетний Захарка и его двоюродные сёстры, проводящие вместе длинные летние дни. Старшая Катя (Нина Кранцевич) — более степенная и сдержанная, успевшая стать женой и матерью; младшая Ксюша (Дарья Ковалевская) — весёлая и безрассудная.
Захарка (Роман Рощин) испытывает явную симпатию к Кате, но и торжествующая юность Ксюши не оставляет его равнодушным. Их каждодневные незамысловатые развлечения, купания в речке, прогулки с трёхлетним Катиным сыном Родиком, близость девушек, невольно сражающихся за внимание брата, погружают героя в сладкий морок. Это слово «морок», произнесённое в спектакле, пожалуй, лучше всего отражают его суть — тяжёлый, удушливый юношеский морок, когда и воздух вокруг пропитан непонятным любовным томлением.
Режиссёр вместе с артистами находит интересные сценические решения того или иного куска текста, пытаясь сделать их столь же смелыми и яркими, как и проза Прилепина, изобилующая неожиданными и образными выражениями. Чёрные пластиковые мешки будто вобрали в себя всё негативное — будь то пойманная Захаркой крыса или погребальный саван — а, возможно, и сама смерть.
Ритуальный танец, исполненный Д. Ковалевской посередине спектакля, призван раскрыть зрителю важную для авторов сцену забоя свиньи, где будто выходит наружу вся молодая и мощная энергия героя. В этих и других моментах Дель, как и Прилепин, абсолютно поэтически осмысливает бытовые и даже приземлённые события, происходящие в деревне, где проводит летние каникулы Захарка.
Осмысливает громко и ярко, обогащая действие разнообразными визуальными и звуковыми эффектами, в чём, несомненно, ему помогает и сценография Марины Шепорнёвой, и музыкальное оформление Руслана Родионова. Песня Петра Налича, взятая как главная тема повествования, замечательно и сильно вписалась в спектакль, в котором будто собраны все «неестественно яркие цвета», о которых пишет Прилепин в «Грехе».
Отдельной благодарности заслуживают молодые артисты, из работ которых видно, что в этом спектакле они стали подлинными соавторами режиссёра. Неизвестно, получился бы «Приговорённый к счастью» столь эмоциональным, если бы не юная и смелая энергия исполнителей, абсолютно верящих в то, что они делают. Эта бескомпромиссная вера передаётся и зрителям, на чьих глазах действительно оживает литературный текст.
«Будет ещё лето другое, и тепло ещё будет, и цветы в руках...» — мечтает Захарка в автобусе, уносящем его из благословенной деревни. Конечно, будет — думаем мы. Не может не быть.
Специально для А-фишки, Наталья Ненько (фото Андрея Зотова),