Чем дальше в «Лес»…
БГАДТ им. М.С. Щепкина. А. Островский. «Лес».
Режиссер - Б. Морозов. Художник - М. Смирнов.
Островский не сходит с афиши Белгородской драмы. И всякий раз «русский Шекспир» обнаруживает удивительную современность, созвучность сегодняшним нашим мыслям и чувствам. Разумеется, в том случае, когда режиссер обращается к Островскому «с сердцем и умом», с любовью, которая «мучила и жгла», с желанием рассказать о том, что именно здесь и сейчас тревожит, и не дает покоя. Борис Морозов поставил «Лес» страстно, истово, с «горячим сердцем», и Островский зазвучал со сцены мощно, остро, актуально, обнажив глубинные пласты и неожиданные подтексты старой пьесы.
Многоплановость «Леса» Островского и леса как природного ландшафта очень ёмко выражена в художественном решении спектакля. Сменяя друг друга, живописные планы словно увлекают зрителя в самое сердце леса, открывают глубину его пространства, обрамленного зелеными сводами деревьев. А полифоничность пьесы заявлена в музыкальном оформлении, в котором таинственно-сказочная тема развивается в тревожащий душу вальс с пронзительно грустными интонациями. Совокупность тем и смыслов «Леса» в спектакле Б.Морозова предстает то в их неразрывной взаимосвязи, то в резком столкновении друг с другом. Лес - богатство, дарованное человеку Богом и природой, - губится и распродается ради прихоти, блажи. Блажь, притворяющаяся любовью и рожденная выморочным существованием в глухой чащобе, толкает владелицу леса на жестокие поступки.
И вдруг в этот конфликт между лесом (а значит - Богом, природой) и человеком, между чувством и материальным эквивалентом, в которое оно оценено, врывается еще одна тема - взаимоотношений искусства и жизни, образуя свой, не менее острый и драматичный конфликт. И все это многообразие смысловых, тематических, драматургических нитей пьесы Б. Морозов стягивает в плотный, крепкий узел спектакля. И решает свою режиссерскую задачу не с помощью внешних постановочных эффектов, а через подробную, основательную работу с актерами.
Хозяйка леса, помещица Раиса Павловна Гурмыжская в исполнении народной артистки России Марины Русаковой - женщина-ягодка. Моложавая, обворожительная, изящная. Эдакая лесная примадонна, окруженная местными шутами и домашними угодниками. Гурмыжской очень нравится играть в показное благочестие, рядиться в элегантную черную накидочку, но в соблазнительно мягких жестах, кокетливой улыбке, быстрых, острых взглядах, игривых интонациях актриса раскрывает женскую сущность героини, весьма далекую от имиджа добродетельной монашки в миру. А как искусно, словно кошка с мышкой, играет она с Булановым. Нервно, нетерпеливо постукивает пальчиками по столу, будто бы невзначай пододвигает к молодому человеку графинчик, с игривым подскоком, с тыла подбегает к его креслу, грациозно разводит руками и столь же грациозно плавно переходит в другую позу. Покупает, конечно, покупает Гурмыжская свеженького недоросля. Но Русакова рисует этот процесс так виртуозно, что у Буланова нет ни единого шанса не купиться.
Блажь? Конечно, чувство зрелой женщины к желторотому юнцу - блажь. Но какая по-бабьи понятная! И как проникновенно, с тоской, горечью, но и надеждой, звучит в исполнении актрисы монолог Раисы Павловны о мечте! Подобно другой героине М. Русаковой (Москалевой из спектакля «Прощальная гастроль князя К.»), Гурмыжская также - «женщина-поэт» и «Наполеон в юбке». Рамки провинциального захолустья ей тесны, нереализованный творческий потенциал рвется наружу. И коль нет в лесной глуши достойного Раисы партнера, она возьмет мальчика в коротких штанишках и воспитает из него мужа и хозяина.
Игорь Ткачёв очень выразителен в метаморфозах Алексея Буланова. Пока молодой человек не вполне понимает свой статус в доме Гурмыжской, он заигрывает с Аксюшей в духе гимназиста среднего звена: нахально обнимает девушку, подталкивает её плечом. С Раисой Павловной же хоть и дурашлив, но весьма почтителен. Настороженно воспринимает Несчастливцева, изображающего отставного военного, но на всякий случай стремится угодить и ему. Однако, как только забрезжит перед ним обещание перемены участи, Буланов будет ловить каждое слово, перехватывать каждый взгляд, хищно выслеживать добычу и, допустив оплошность, хрипло, как подранок, кричать: «Пропал!». Ну, а в роли жениха у Буланова в повадке появляется нечто барственное. Он точно становится выше ростом, расправляет плечи-крылья, ходит вальяжным и горделивым гоголем, говорит с высокомерно-снисходительными интонациями. Игорь Ткачев недвусмысленно дает понять: Буланов - теперь не игрушка стареющей женщины. Он хозяин положения, инициатива в его руках. А значит - и лес, и шкатулочка Раисы Павловны.
«Лесные жители» в спектакле «вылеплены» рельефно, характерно. И парочка соседей - Милонов и Бадаев в исполнении Андрея Манохина и Андрея Терехова, сыгранных очень комично, на ярком контрасте. И Улита Надежды Пахоменко - стелющаяся, подобострастная, словно зверек, что-то постоянно вынюхивающая, но загорающаяся как свечечка, когда перед ней замаячит призрак любви. И старый Карп, так интересно придуманный и смачно сыгранный народным артистом России Николаем Чернышом: больше выразительными жестами и мимикой, нежели репликами, он комментирует свое отношение к происходящим событиям. И отец, и сын Восмибратовы в исполнении Владимира Володина и Яна Виноградова: степенность и уверенность в себе купчины ярко оттеняет суетливость и малодушие купчика.
Когда в усадьбе появляются странствующие комедианты, интрига пьесы Островского приобретает особую остроту, а в спектакле Б. Морозова антагонизм «театра Гурмыжской» и «театра Несчастливцева» окрашивается пронзительно горькой, порою даже трагедийной интонацией. Народный артист России Виталий Стариков в роли Геннадия Несчастливцева далек от обличительного пафоса служителя высокого гуманного искусства. Его герой - просто актер. Со своими грехами, профессиональным тщеславием и типичной повадкой театрального трагика. Несчастливцев с удовольствием играет в привычном амплуа, утверждая свое превосходство над комиком Аркашкой Счастливцевым. Как интонационно и темброво выразительны его восклицания: «Лев я!», «Как я играл!». В. Стариков то окрашивает текст героя густым баритональным бархатом, то восходит к патетически высоким нотам, то, застыв в картинно статуарной позе, «сверлит» паясничающего Аркашку тяжелым, долгим, пристальным взглядом. Этот «театр в театре» В. Старикову удается столь великолепно во многом благодаря его коронной актерской иронии. Умной, тонкой иронии - и над своим героем и, похоже, чуточку над самим собой.
Не героизируя и не идеализируя Несчастливцева, В. Стариков создает образ живой, обаятельный, очень четко и точно акцентируя главное в характере нищего актера, одетого в плащ пилигрима (костюмы О.Сидориной в спектакле - прекрасное средство психологической характеристики) - чувство человеческой и профессиональной чести. С каким спокойным достоинством на презрительную реплику «Комедиант!» он отвечает: «Что такого, что я актер?» Как твердо, резко ставит на место Бадаева, простодушно предложившего Несчастливцеву погостить в его имении и поразвлекать богатого барина! Насколько ярко и ясно дает понять артист Стариков одиночество артиста Несчастливцева, его чуждость «лесу» и трагическое осознание невозможности изменить жизнь искусством!
Та же человеческая «инакость», пусть и в сниженном, комедийном звучании, прочитывается в образе Аркадия Счастливцева. Артист Игорь Нарожный играет комика, охочего до плотских наслаждений, очень искрометно, изобретательно, характерно. Но когда, не прекращая свои «ужимки и прыжки», Аркашка рассказывает о жизни у родственников, веришь, что ему от этой сонной размеренности захотелось удавиться. И что-то сжимается в груди после реплики артиста: «Пойду по саду, георгины переломаю все. Может, легче станет?». С такой обреченностью и тоской произнесена она...
Но самая щемящая нота спектакля «Лес» звучит в образе Аксюши. Как и ее тетка Гурмыжская, как и её брат Несчастливцев, она одарена артистически. Но реализовать свой дар Аксюше не дано. Она делает выбор не в пользу сцены, а замужества за купеческим сыном. Выбор, по режиссерской логике, ошибочный, трагический. И будет ли счастлива в «лесу» девушка с горячим сердцем и тонкой душой? На этот вопрос у Бориса Морозова ответ однозначный.
Роль Аксюши в спектакле исполняют артистки Ольга Казакова и Вероника Васильева. У первой Аксюша - именно «горячее сердце». Пылкая, порывистая, живая. О. Казакова голосом и мимикой ярко передает смену состояний своей героини. В. Васильева, напротив, довольно сдержанна в речевой палитре исполнения, в её рисунок хотелось бы добавить чуть больше огня и темперамента. Но зато у этой актрисы очень выразительная пластика. В осанке, позах, посадке и поворотах головы у Аксюши В. Васильевой столько достоинства, гордости, благородства, что зритель вправе ожидать от актрисы интересного, индивидуально решенного образа не только во внешнем рисунке, но и во внутреннем развитии.
...Чем дальше углубляешься в «Лес», поставленный Борисом Морозовым на белгородской сцене, тем больше смыслов и параллелей находишь в хрестоматийной пьесе. И открывать их еще долго предстоит и актерам, занятым в спектакле, и зрителям, готовым к вдумчивому диалогу. С Островским и с театром.
Наталья ПОЧЕРНИНА,
газета «Смена», 2007 г.
БГАДТ им. М.С. Щепкина. А. Островский. «Лес».
Режиссер - Б. Морозов. Художник - М. Смирнов.
Островский не сходит с афиши Белгородской драмы. И всякий раз «русский Шекспир» обнаруживает удивительную современность, созвучность сегодняшним нашим мыслям и чувствам. Разумеется, в том случае, когда режиссер обращается к Островскому «с сердцем и умом», с любовью, которая «мучила и жгла», с желанием рассказать о том, что именно здесь и сейчас тревожит, и не дает покоя. Борис Морозов поставил «Лес» страстно, истово, с «горячим сердцем», и Островский зазвучал со сцены мощно, остро, актуально, обнажив глубинные пласты и неожиданные подтексты старой пьесы.
Многоплановость «Леса» Островского и леса как природного ландшафта очень ёмко выражена в художественном решении спектакля. Сменяя друг друга, живописные планы словно увлекают зрителя в самое сердце леса, открывают глубину его пространства, обрамленного зелеными сводами деревьев. А полифоничность пьесы заявлена в музыкальном оформлении, в котором таинственно-сказочная тема развивается в тревожащий душу вальс с пронзительно грустными интонациями. Совокупность тем и смыслов «Леса» в спектакле Б.Морозова предстает то в их неразрывной взаимосвязи, то в резком столкновении друг с другом. Лес - богатство, дарованное человеку Богом и природой, - губится и распродается ради прихоти, блажи. Блажь, притворяющаяся любовью и рожденная выморочным существованием в глухой чащобе, толкает владелицу леса на жестокие поступки.
И вдруг в этот конфликт между лесом (а значит - Богом, природой) и человеком, между чувством и материальным эквивалентом, в которое оно оценено, врывается еще одна тема - взаимоотношений искусства и жизни, образуя свой, не менее острый и драматичный конфликт. И все это многообразие смысловых, тематических, драматургических нитей пьесы Б. Морозов стягивает в плотный, крепкий узел спектакля. И решает свою режиссерскую задачу не с помощью внешних постановочных эффектов, а через подробную, основательную работу с актерами.
Хозяйка леса, помещица Раиса Павловна Гурмыжская в исполнении народной артистки России Марины Русаковой - женщина-ягодка. Моложавая, обворожительная, изящная. Эдакая лесная примадонна, окруженная местными шутами и домашними угодниками. Гурмыжской очень нравится играть в показное благочестие, рядиться в элегантную черную накидочку, но в соблазнительно мягких жестах, кокетливой улыбке, быстрых, острых взглядах, игривых интонациях актриса раскрывает женскую сущность героини, весьма далекую от имиджа добродетельной монашки в миру. А как искусно, словно кошка с мышкой, играет она с Булановым. Нервно, нетерпеливо постукивает пальчиками по столу, будто бы невзначай пододвигает к молодому человеку графинчик, с игривым подскоком, с тыла подбегает к его креслу, грациозно разводит руками и столь же грациозно плавно переходит в другую позу. Покупает, конечно, покупает Гурмыжская свеженького недоросля. Но Русакова рисует этот процесс так виртуозно, что у Буланова нет ни единого шанса не купиться.
Блажь? Конечно, чувство зрелой женщины к желторотому юнцу - блажь. Но какая по-бабьи понятная! И как проникновенно, с тоской, горечью, но и надеждой, звучит в исполнении актрисы монолог Раисы Павловны о мечте! Подобно другой героине М. Русаковой (Москалевой из спектакля «Прощальная гастроль князя К.»), Гурмыжская также - «женщина-поэт» и «Наполеон в юбке». Рамки провинциального захолустья ей тесны, нереализованный творческий потенциал рвется наружу. И коль нет в лесной глуши достойного Раисы партнера, она возьмет мальчика в коротких штанишках и воспитает из него мужа и хозяина.
Игорь Ткачёв очень выразителен в метаморфозах Алексея Буланова. Пока молодой человек не вполне понимает свой статус в доме Гурмыжской, он заигрывает с Аксюшей в духе гимназиста среднего звена: нахально обнимает девушку, подталкивает её плечом. С Раисой Павловной же хоть и дурашлив, но весьма почтителен. Настороженно воспринимает Несчастливцева, изображающего отставного военного, но на всякий случай стремится угодить и ему. Однако, как только забрезжит перед ним обещание перемены участи, Буланов будет ловить каждое слово, перехватывать каждый взгляд, хищно выслеживать добычу и, допустив оплошность, хрипло, как подранок, кричать: «Пропал!». Ну, а в роли жениха у Буланова в повадке появляется нечто барственное. Он точно становится выше ростом, расправляет плечи-крылья, ходит вальяжным и горделивым гоголем, говорит с высокомерно-снисходительными интонациями. Игорь Ткачев недвусмысленно дает понять: Буланов - теперь не игрушка стареющей женщины. Он хозяин положения, инициатива в его руках. А значит - и лес, и шкатулочка Раисы Павловны.
«Лесные жители» в спектакле «вылеплены» рельефно, характерно. И парочка соседей - Милонов и Бадаев в исполнении Андрея Манохина и Андрея Терехова, сыгранных очень комично, на ярком контрасте. И Улита Надежды Пахоменко - стелющаяся, подобострастная, словно зверек, что-то постоянно вынюхивающая, но загорающаяся как свечечка, когда перед ней замаячит призрак любви. И старый Карп, так интересно придуманный и смачно сыгранный народным артистом России Николаем Чернышом: больше выразительными жестами и мимикой, нежели репликами, он комментирует свое отношение к происходящим событиям. И отец, и сын Восмибратовы в исполнении Владимира Володина и Яна Виноградова: степенность и уверенность в себе купчины ярко оттеняет суетливость и малодушие купчика.
Когда в усадьбе появляются странствующие комедианты, интрига пьесы Островского приобретает особую остроту, а в спектакле Б. Морозова антагонизм «театра Гурмыжской» и «театра Несчастливцева» окрашивается пронзительно горькой, порою даже трагедийной интонацией. Народный артист России Виталий Стариков в роли Геннадия Несчастливцева далек от обличительного пафоса служителя высокого гуманного искусства. Его герой - просто актер. Со своими грехами, профессиональным тщеславием и типичной повадкой театрального трагика. Несчастливцев с удовольствием играет в привычном амплуа, утверждая свое превосходство над комиком Аркашкой Счастливцевым. Как интонационно и темброво выразительны его восклицания: «Лев я!», «Как я играл!». В. Стариков то окрашивает текст героя густым баритональным бархатом, то восходит к патетически высоким нотам, то, застыв в картинно статуарной позе, «сверлит» паясничающего Аркашку тяжелым, долгим, пристальным взглядом. Этот «театр в театре» В. Старикову удается столь великолепно во многом благодаря его коронной актерской иронии. Умной, тонкой иронии - и над своим героем и, похоже, чуточку над самим собой.
Не героизируя и не идеализируя Несчастливцева, В. Стариков создает образ живой, обаятельный, очень четко и точно акцентируя главное в характере нищего актера, одетого в плащ пилигрима (костюмы О.Сидориной в спектакле - прекрасное средство психологической характеристики) - чувство человеческой и профессиональной чести. С каким спокойным достоинством на презрительную реплику «Комедиант!» он отвечает: «Что такого, что я актер?» Как твердо, резко ставит на место Бадаева, простодушно предложившего Несчастливцеву погостить в его имении и поразвлекать богатого барина! Насколько ярко и ясно дает понять артист Стариков одиночество артиста Несчастливцева, его чуждость «лесу» и трагическое осознание невозможности изменить жизнь искусством!
Та же человеческая «инакость», пусть и в сниженном, комедийном звучании, прочитывается в образе Аркадия Счастливцева. Артист Игорь Нарожный играет комика, охочего до плотских наслаждений, очень искрометно, изобретательно, характерно. Но когда, не прекращая свои «ужимки и прыжки», Аркашка рассказывает о жизни у родственников, веришь, что ему от этой сонной размеренности захотелось удавиться. И что-то сжимается в груди после реплики артиста: «Пойду по саду, георгины переломаю все. Может, легче станет?». С такой обреченностью и тоской произнесена она...
Но самая щемящая нота спектакля «Лес» звучит в образе Аксюши. Как и ее тетка Гурмыжская, как и её брат Несчастливцев, она одарена артистически. Но реализовать свой дар Аксюше не дано. Она делает выбор не в пользу сцены, а замужества за купеческим сыном. Выбор, по режиссерской логике, ошибочный, трагический. И будет ли счастлива в «лесу» девушка с горячим сердцем и тонкой душой? На этот вопрос у Бориса Морозова ответ однозначный.
Роль Аксюши в спектакле исполняют артистки Ольга Казакова и Вероника Васильева. У первой Аксюша - именно «горячее сердце». Пылкая, порывистая, живая. О. Казакова голосом и мимикой ярко передает смену состояний своей героини. В. Васильева, напротив, довольно сдержанна в речевой палитре исполнения, в её рисунок хотелось бы добавить чуть больше огня и темперамента. Но зато у этой актрисы очень выразительная пластика. В осанке, позах, посадке и поворотах головы у Аксюши В. Васильевой столько достоинства, гордости, благородства, что зритель вправе ожидать от актрисы интересного, индивидуально решенного образа не только во внешнем рисунке, но и во внутреннем развитии.
...Чем дальше углубляешься в «Лес», поставленный Борисом Морозовым на белгородской сцене, тем больше смыслов и параллелей находишь в хрестоматийной пьесе. И открывать их еще долго предстоит и актерам, занятым в спектакле, и зрителям, готовым к вдумчивому диалогу. С Островским и с театром.
Наталья ПОЧЕРНИНА,
газета «Смена», 2007 г.