Парад высокой классики
«Актёры России – Михаилу Щепкину». Так назывался Всероссийский театральный фестиваль, уже в пятый раз проходивший в Белгороде.
Его название дышит традицией и согрето стариной. Между тем в нынешней театральной неразберихе (от духоподъемно-мистериальных зрелищ до небезопасных, "жестоких" экспериментов) театр традиционный, исповедующий авторскую мысль, кажется и неожиданным, и новым. Во всяком случае, в Белгороде едва ли не каждый спектакль отдавался эхом аплодисментов.
Когда на спектакле "Поздняя любовь" адвокат Маргаритов, всю жизнь в поте лица добывающий свои трудовые копейки, опять ограблен, в этом месте, на глаголе "ограбить", и без того высокий голос Николая Пастухова - старейшего артиста Театра Армии - взвился до поистине трагических нот. И что-то, видимо, родное послышалось залу, что-то неистребимо российское в том глаголе. То, что и сегодня бередит душу молчаливого до времени нашего электората. Нет смысла классику одевать в джинсы и омолаживать звоном мобильника - понятно и так: ее "колокол звонит по тебе". Овациями ответил благодарный зал спектаклю, который играли так, как в Москве, должно быть, никогда не играли. "Сцена была усыпана цветами", - отметил бы старый рецензент (и в самом деле - опустошили цветочный магазин). Все, как в лучшие времена! На спектакле присутствовал губернатор, а Пастухова чествовали так, как, согласно легендам, чествовали Михаила Семеновича Щепкина.
Казалось бы, не первый год смотрят белгородцы чеховские "Три сестры", поставленные Анатолием Морозовым, а все так же, как на премьере, замирал зал, следя за судьбой сестер Прозоровых, и традиционная для нас тема "маленького человека" Чебутыкина игралась Николаем Чернышом опять же традиционно, то есть как "маленькая трагедия".
Можно было не сомневаться - "Вечно живых" Виктора Розова здесь ожидал особый прием. По Белгороду прошла война, неподалеку знаменитое Прохоровское поле.
Спектакль, поставленный Анатолием Ивановым в Воронежском театре драмы, не замеченный критикой, и стал главным событием фестиваля. Не возьмусь описать, как его принимали белгородцы!
А на сцене было "все, как в жизни". Собирался на войну долговязый и нескладный парень в пиджаке "Москвошвеи", из черной тарелки репродуктора звучала популярная довоенная "Кукарачча". И в то же время возникала та "магическая реальность", которая независимо от вашей воли втягивает в жизнь военной Москвы. Вы вздрогнете, у вас сожмется сердце (у кого-то из молодых в зале вырвалось: "Не смей!"), когда Марк сунет в портфель для подарка на вечеринке пушистую белку с золотыми орешками, ту, что дарил Веронике Борис, уходя на фронт.
Но "Вечно живые" - спектакль-ансамбль (впрочем, кто забудет Веронику Магдалены Магдалининой!), а щепкинский фестиваль настраивал на Имена. И хотя старый спектакль Александринки "Колпак с бубенчиками" не лишен обаяния ансамбля, хочется говорить прежде всего о неповторимом искусстве Николая Мартона в роли писаря Чампы. Есть ли сегодня наследники его искусства отточенного пластического рисунка?
Чехов, Островский, Пиранделло... достойным их соседом оказался и наш современник Розов. Стало ясно: щепкинский фестиваль выходил на прямую мировой классики, что сегодня и вовсе редкость. (Комедия В. Гуркина "Прибайкальская кадриль" тут, понятное дело, глядела особняком, но старый спектакль ермоловцев не делал погоды.) Дальше с классикой не расставались до конца. Играли Стриндберга. Задача для театра не из легких.
Трудно, обращаясь к его пьесе "Отец", удержаться на авторском уровне, не срываясь в пошлость семейной мелодрамы, жанра, популярного на телевидении. Но Оренбургский театр и режиссер Рифкат Исрафилов держались до конца, а превосходный дуэт Надежды Величко и Олега Ханова был истинно шведским дуэтом. Нам ведь так до конца никогда не понять то сладострастное упоение победой, которое испытывает жена Лаура, глядя на поверженного и растоптанного ею супруга. Ну что, скажите, за радость? Ведь это даже не месть, мстить не за что. Это результат многолетней войны "кто - кого", мучительной для мужа и наркотически необходимой для жены. Так, по крайней мере, считал великий шведский драматург более века назад.
Карло Гольдони - классик на все времена, и потому, должно быть, время действия "Кьоджинских перепалок" переносится в спектакле Ярославской драмы в послевоенную Италию, где в комиссариате полицейский стучит на машинке "Ундервуд" свои протоколы, а глядя на костюмы рыбаков, вспомнишь "Похитителей велосипедов". Но дух народной комедии Гольдони жив в нескончаемой череде ссор и примирений между соседками, сестрами, золовками, невестками и невестами, в той буйной импровизации русского издания комедии дель арте, в которую то и дело срывается великолепный Валерий Кириллов в роли Фортунато.
Не стоит автора популярной у нас исторической драмы "Лев зимой" Д. Голдмена выдвигать в почетный ряд классиков - он мастер "хорошо сделанной пьесы", но спектакль, поставленный на белгородской сцене Владимиром Андреевым, был не случаен в классическом ряду. Образ Генри, стареющего, но отнюдь не дряхлеющего английского короля, был сыгран Виталием Стариковым с шекспировским размахом и превосходно завершил щепкинский фестиваль в Белгороде - праздник актерского искусства. А такого парада высокой классики мы давно уже нигде не видали! И, надо сказать, ее воздух оказался сегодня целебен. Очищает, знаете ли, легкие!
Николай ЖЕГИН, Белгород,
Газета «Культура», 2003 год.
«Актёры России – Михаилу Щепкину». Так назывался Всероссийский театральный фестиваль, уже в пятый раз проходивший в Белгороде.
Его название дышит традицией и согрето стариной. Между тем в нынешней театральной неразберихе (от духоподъемно-мистериальных зрелищ до небезопасных, "жестоких" экспериментов) театр традиционный, исповедующий авторскую мысль, кажется и неожиданным, и новым. Во всяком случае, в Белгороде едва ли не каждый спектакль отдавался эхом аплодисментов.
Когда на спектакле "Поздняя любовь" адвокат Маргаритов, всю жизнь в поте лица добывающий свои трудовые копейки, опять ограблен, в этом месте, на глаголе "ограбить", и без того высокий голос Николая Пастухова - старейшего артиста Театра Армии - взвился до поистине трагических нот. И что-то, видимо, родное послышалось залу, что-то неистребимо российское в том глаголе. То, что и сегодня бередит душу молчаливого до времени нашего электората. Нет смысла классику одевать в джинсы и омолаживать звоном мобильника - понятно и так: ее "колокол звонит по тебе". Овациями ответил благодарный зал спектаклю, который играли так, как в Москве, должно быть, никогда не играли. "Сцена была усыпана цветами", - отметил бы старый рецензент (и в самом деле - опустошили цветочный магазин). Все, как в лучшие времена! На спектакле присутствовал губернатор, а Пастухова чествовали так, как, согласно легендам, чествовали Михаила Семеновича Щепкина.
Казалось бы, не первый год смотрят белгородцы чеховские "Три сестры", поставленные Анатолием Морозовым, а все так же, как на премьере, замирал зал, следя за судьбой сестер Прозоровых, и традиционная для нас тема "маленького человека" Чебутыкина игралась Николаем Чернышом опять же традиционно, то есть как "маленькая трагедия".
Можно было не сомневаться - "Вечно живых" Виктора Розова здесь ожидал особый прием. По Белгороду прошла война, неподалеку знаменитое Прохоровское поле.
Спектакль, поставленный Анатолием Ивановым в Воронежском театре драмы, не замеченный критикой, и стал главным событием фестиваля. Не возьмусь описать, как его принимали белгородцы!
А на сцене было "все, как в жизни". Собирался на войну долговязый и нескладный парень в пиджаке "Москвошвеи", из черной тарелки репродуктора звучала популярная довоенная "Кукарачча". И в то же время возникала та "магическая реальность", которая независимо от вашей воли втягивает в жизнь военной Москвы. Вы вздрогнете, у вас сожмется сердце (у кого-то из молодых в зале вырвалось: "Не смей!"), когда Марк сунет в портфель для подарка на вечеринке пушистую белку с золотыми орешками, ту, что дарил Веронике Борис, уходя на фронт.
Но "Вечно живые" - спектакль-ансамбль (впрочем, кто забудет Веронику Магдалены Магдалининой!), а щепкинский фестиваль настраивал на Имена. И хотя старый спектакль Александринки "Колпак с бубенчиками" не лишен обаяния ансамбля, хочется говорить прежде всего о неповторимом искусстве Николая Мартона в роли писаря Чампы. Есть ли сегодня наследники его искусства отточенного пластического рисунка?
Чехов, Островский, Пиранделло... достойным их соседом оказался и наш современник Розов. Стало ясно: щепкинский фестиваль выходил на прямую мировой классики, что сегодня и вовсе редкость. (Комедия В. Гуркина "Прибайкальская кадриль" тут, понятное дело, глядела особняком, но старый спектакль ермоловцев не делал погоды.) Дальше с классикой не расставались до конца. Играли Стриндберга. Задача для театра не из легких.
Трудно, обращаясь к его пьесе "Отец", удержаться на авторском уровне, не срываясь в пошлость семейной мелодрамы, жанра, популярного на телевидении. Но Оренбургский театр и режиссер Рифкат Исрафилов держались до конца, а превосходный дуэт Надежды Величко и Олега Ханова был истинно шведским дуэтом. Нам ведь так до конца никогда не понять то сладострастное упоение победой, которое испытывает жена Лаура, глядя на поверженного и растоптанного ею супруга. Ну что, скажите, за радость? Ведь это даже не месть, мстить не за что. Это результат многолетней войны "кто - кого", мучительной для мужа и наркотически необходимой для жены. Так, по крайней мере, считал великий шведский драматург более века назад.
Карло Гольдони - классик на все времена, и потому, должно быть, время действия "Кьоджинских перепалок" переносится в спектакле Ярославской драмы в послевоенную Италию, где в комиссариате полицейский стучит на машинке "Ундервуд" свои протоколы, а глядя на костюмы рыбаков, вспомнишь "Похитителей велосипедов". Но дух народной комедии Гольдони жив в нескончаемой череде ссор и примирений между соседками, сестрами, золовками, невестками и невестами, в той буйной импровизации русского издания комедии дель арте, в которую то и дело срывается великолепный Валерий Кириллов в роли Фортунато.
Не стоит автора популярной у нас исторической драмы "Лев зимой" Д. Голдмена выдвигать в почетный ряд классиков - он мастер "хорошо сделанной пьесы", но спектакль, поставленный на белгородской сцене Владимиром Андреевым, был не случаен в классическом ряду. Образ Генри, стареющего, но отнюдь не дряхлеющего английского короля, был сыгран Виталием Стариковым с шекспировским размахом и превосходно завершил щепкинский фестиваль в Белгороде - праздник актерского искусства. А такого парада высокой классики мы давно уже нигде не видали! И, надо сказать, ее воздух оказался сегодня целебен. Очищает, знаете ли, легкие!
Николай ЖЕГИН, Белгород,
Газета «Культура», 2003 год.